АВТОРСКАЯ КОЛОНКА > Эра канатоходцев

Автор: Антон Тудаков aka Monosugoi Syako Почта: monosugoi@animemagazine.ru

Первыми в глаза любому прибывающему в Урук бросаются горгульи.
   Чудовищные гранитные твари распростерли крылья над причальными воротами, а из-за того, что они находились под днищем города, казалось, что горгульи несут гладкую чёрную черепаху купола Урука на своих спинах. На самом деле, если приглядеться повнимательней, можно разглядеть тонкие нити, убегающие в небо от окраин. Именно они удерживают город над бесконечным океаном.
   Чилдерман опёрся на перила прогулочной палубы "Могола", рассматривая горгулий. Шквальный ветер, вырывающийся из-под города, нещадно трепал его широкополую шляпу и развевающийся плащ. Он с огромным удовольствием сдул бы в океан и покоящийся у ног Чилдермана саквояж, но тот оказался слишком тяжёл для своего размера. Бесчисленное количество багажных наклеек на нём убедительно свидетельствовало, что саквояж и его хозяин регулярно пускались в путешествия между ковчегами.
   Команда "Могола" по мере приближения к массивному диску Урука засуетилась, начиная стравливать газ из баллонов воздушного корабля. Капитан, очевидно, просчитался с высотой и ветром, и теперь, вместо того, чтобы аккуратно залететь под город, судно неслось прямо в распахнутые пасти горгулий. Сбросить скорость не помогали ни завывающие в ужасе ходовые пропеллеры, ни исходящие ревущими белёсыми гейзерами парореактивные тормоза.
   К подобным проблемам Чилдерман относился философски. Хотя, откровенно говоря, он начинал сомневаться, что сделал правильный выбор, ступив два дня тому назад на палубу "Могола". С другой стороны, учитывая складывающуюся ситуацию, он не видел другого выхода, кроме как наблюдать за разрастающимся в размерах чёрным куполом, Урука. Метаться по палубе и искать спасения на такой высоте казалось ему бессмысленным занятием.
   Корабль тряхнуло и Чилдерман вынужден был вцепиться в перила руками. Вентиляционные арки, тянущиеся по низу купола, и горгульи стремительно ушли вверх, а перед Чилдерманом открылось обросшее аэратами дно Урука. Капитан пошёл на довольно отчаянный шаг, распоров несколько баллонов с газом. Если расчёт окажется неверным, "Могол" всего-навсего вместо купола размажет об водную гладь, под которой уже мелькали спины гигантских касаток. Проклятые твари за последние пару сотен лет исхитрились обзавестись телепатическими способностями и паника на борту "Могола" звучала для них колокольчиком, сзывающим на ужин. Ходившие среди рыбаков байки о том, что попутно касатки научились подманивать с помощью телепатии дельфинов и китов, и вот-вот доберутся до людских мозгов, при взгляде на кишевшую бурыми спинами воду начинали казаться подозрительно реальными. По крайней мере, Чилдерман уже давно не видел ни одного дельфина.
   На счастье немногочисленных пассажиров, корабль прекратил падение на довольно приличной высоте. Ни о каких причальных воротах больше не могло быть и речи, и капитан повел судно к аварийному крану. Пассажиры в это время могли полюбоваться внеплановыми видами болтающихся на ржавых цепях термальных электростанций, добывавших электричество для города из разницы температур водных слоёв. Некоторые накопители, мимо которых проходил "Могол", оказались подняты и распространяли вокруг себя сногсшибательную сероводородную вонь. Вокруг них, верткие как коралловые рыбешки, крутились чистильщики на канатах. Ловко орудуя огромными мачете и скребками, они сдирали с подводных частей станций наросшие водоросли.
   Кусок неба, видимый из-под дна Урука, прямо по курсу расчертили гроздья канатов с крюками, сброшенные аварийной командой. Двигатели "Могола" несколько раз взрыкнули, судно развернулось боком, и крюки застучали по палубе. В погоню за ними бросилась вся свободная от вахты команда.
   Чилдерман проверил, не улетел ли во время встряски саквояж, поднял его и направился на нижнюю палубу. На этот раз судьба оказалась к нему благосклонна.
   Матросы похватали канаты и принялись крепить их на вбитые в палубу кольца. Через несколько минут корабль оказался опутан ими как паутиной. Наверху взревели моторы и "Могол", поскрипывая корпусом, пополз наверх, в распахнутый люк.
   Чилдерман пристроился около трапа, пока ещё поднятого на борт.
   - Сэр, вам нельзя покидать пассажирские палубы до того, как мы пришвартуемся, - пробегавший мимо молодой матрос попытался было сдвинуть его с места.
   Попытка оказалась неудачной. Чилдерман, не говоря ни слова, отодвинул парня от себя. Налетевший порыв ветра снова взметнул полы незастёгнутого плаща и мальчишка узрел две подмышечные кобуры, из которых торчали длинные серебряные стволы. Верный признак того, что такого пассажира не стоит лишний раз нервировать. Учтя это, матрос благоразумно удалился по своим делам. В конце-концов, у болтающегося по Земле с двумя допотопными револьверами за пазухой психа может оказаться и ещё что-нибудь такое, знакомства с чем лучше избегать.
   "Могол" вздрогнул последний раз, поднимаясь мимо аварийных лебедок, и застыл в доке.
   Добро пожаловать в Урук, третий по величине город-ковчег Индики.
   Внизу, чёрный в тени города, мировой океан продолжал нести свои бесконечные волны дальше. Планету давно стоило бы переименовать в Океан, на крайний случай в Потоп, но большинство людей по старой привычке продолжали называть ее Земля.

Через украшенную ажурной решеткой арку вентиляции под купол влажный морской воздух, казалось, затекал как вода. Вместе с ним до Чилдермана доплывал гомон спустившихся с лиан стаи бонобо. Обезьяны облюбовали массивный череп горгульи для своих разборок. Как оказалось, твари раздражали не только его – несколько минут спустя из ремонтного люка показалась голова. Разразившись бранью, она скрылась внизу, после чего бонобо, отчаянно вереща, бросились врассыпную – рабочие пропустили по наброшенной на череп горгульи сетке ток.
   Чилдерман расположился на одной из тысяч скамеек, установленных среди зелени парка, тянущегося по окружности купола Урука. Устроенный террасами, наверху его заполонили декоративные кустарники, производящие на свету повышенное количество кислорода, нижние же уровни отдали на откуп агрокультиваторам. По колено в солёной морской воде, они бродили между посадками модифицированного риса и сои, вручную собирая вредителей. Зерновые культуры никогда не входили в повседневный рацион рядовых жителей ковчегов, зато пользовались большим спросом у тех, кто страдал излишком денег.
   Мимо Чилдермана прошествовала строгого вида дамочка, за которой семенил выводок молодых леди из числа дочерей тех самых потребителей зерновых культур. За девушками, в свою очередь, отчаянно скучая, тащилось с полдесятка телохранителей. Дама активно жестикулировала сухонькими ручонками, тыкая пальцами-тростинками то в свисающие с ребер жесткости купола лианы, то в бескрайнюю гладь океана.
   Прислушавшись, Чилдерман понял, что юным леди объясняют историю возникновения нового мира. Судя по выражению лиц слушательниц, это не доставляло им особенного удовольствия. Да и что могло быть приятного в признании факта деградации человечества?
   Говорят, при библейском потопе разверзлись хляби небесные. Неприятно, но хотя бы понятно, что наступает конец старого мира. Повторный потоп выглядел совсем иначе. Слишком быстро тающие ледники и поднятие уровня океана никак не сказалось на количестве осадков. Зато суша полностью исчезла меньше чем за сотню лет. Человек, уверенно пристроившийся на троне царя природы, вдруг обнаружил, что сам трон наполовину ушел под воду. Вот так нифига себе, сказал он, а процесс-то, оказывается, необратим.
   В общем, кто мог, засобирался вон с этой планеты.
   А вот следующая часть повествования оказалась сильно подрихтована рассказчицей, дабы не смущать нежное сознание воспитанниц. Последние пару десятков лет на людей, называвших вещи своими именами, смотрели довольно криво.
   В оригинале, насколько помнил Чилдерман, всем на разбегающихся с Земли кораблях места не хватило. Оставшиеся доживали свой век в удивительном и странном мире. Человеческая наука напряглась из последних сил и выпустила в нарождающийся мировой океан сотни видов водорослей, производящих атмосферные газы, дающих дешёвые органические материалы для будущей кустарной промышленности, метановое топливо и пищу. Воздушное пространство она заселила их братьями-аэратами.
   По прогнозам, первые несколько сот лет мировой океан должен был быть весьма неспокоен. Так что оставшимся на Земле пришлось отказаться от идеи настроить себе плавучих ковчегов и повторить судьбу Ноя. Впрочем, решение все же нашлось благодаря ранее разработанной технологии орбитальных лифтов.
   Последние корабли космического флота притащили к Земле пару сотен самых крупных булыжников из пояса астероидов и разместили их на геостационарных орбитах. Затем астероиды заякорили n-полимерными тросами, поднявшими над остатками суши приспособленные для условий нового мира города. Для защиты от периодических припадков погоды на них установили атмосферные щиты. Разве, будь у Ноя такая возможность, он не согласился бы на то, чтобы его ковчег висел в сотне метров над водой?
   Благоразумно сгладив вопрос о брошенной на затопленной Земле части человечества, дама потянула выводок дальше.
   Еще сотня лет, прикинул Чилдерман, и такая же как она будет рассказывать о том, что мир изначально наполняла вода, а ковчеги подвесил не иначе как сам Господь Бог, завязав тросы бантиком через дырки в небесном куполе.
   Он встал, чтобы размять затекшие ноги и посмотрел на часы. Наниматель безбожно опаздывал. Прогулка по Уруку дала Чилдерману ценную информацию для размышления. Судьба города действительно висела на волоске.
   

- Теперь вы понимаете ситуацию?
   Скрывающиеся в полутьме львиные статуи следили поблёскивающими изумрудными глазами за мечущимся взад-вперед Ульрихом Кромверком, энмэром Урука. Кабинет энмэра, просторное помещение с колоннами, из-за слишком маленьких окон и захламленности антиквариатом, казался скорее складом контрабандистов, чем апартаментами высшей власти ковчега.
   - У меня нет ни малейшего желания привлекать к Уруку внимание Ноблерата и Корпуса шеду. Надеюсь вам не нужно объяснять, что будет, если в город придут шеду? Энлиль забери этого Рутенберга… Надо было придушить его, пока он не влез в совет!
   Собеседник Кромверка, скрывающийся между полос тусклого света, льющегося из узких стрельчатых окон, промолчал.
   - Проклятье… - продолжал метаться между колонн кабинета Кромверк. – Теперь эта сволочь переманила к себе половину городского совета и вот-вот открыто схватится со мной за власть.
   Кромверк на мгновение остановился и в его глазах блеснула ярость. Он лихорадочно расстегнул верхние пуговицы, обнажив в складках блестящего морского шелка бронзовую кожу, покрытую тонкими лиловыми линиями татуировок. Когда-то Кромверк бороздил воздушный океан на вольных судах и, как и большинство невежественных матросов, приписывал чернильным узорам волшебную силу. Теперь, будучи энмэром Урука, одного из самых больших городов-ковчегов Индики, он прекрасно знал, что в мире ковчегов нет никакой магии, но существует самая серьезная движущая сила – баланс.
   И он, бывает, больно ударяет по тем, кто пытается нарушить его законы. Как существование постпотопной Земли зависело от искусственно созданной биосферы, так и жизнь городов-ковчегов зависела от царящего в них равновесия. Городам крайне вредили любые потрясения, в том числе борьба за власть. Борьба за власть, как известно, слишком часто приводит к волнениям масс. А многотысячетонный город, подвешенный в сотне метров над мировым океаном, не тот объект, который легко может пережить последствия массовых возмущений – разрушения, взрывы и погромы. Постпотопные правительства Земли, они же её главные полицейские, к революциям, путчам и прочим, вредным для стабильности ковчегов, явлениям относилась крайне негативно. И с любыми предпосылками к оным боролись радикальными средствами.
   - Вы понимаете, к чему меня пытается подвести Рутенберг?
   Молчаливый собеседник Кромверка кивнул. Баланс – основа сохранения жизни на нынешней Земле. Общество не должно выходить за определенные рамки. А там, где оно выходит, появляются сыны Мардука.
   - Рутенберг подогревает население, он знает, чего я боюсь. Эта сволочь надеется раздуть в городе пожар, на тушение которого прибудут шеду. Мне уже приходится принимать непопулярные контрмеры! А сам он в это время постарается отсидеться в тишине…
   Визит шеду не обрадует ни одного энмэра ковчега. Хотя расчет Рутенберга сложно было назвать идеальным. Корпус шеду не станет выяснять, кто здесь прав, и разберется с той из двух сторон, что попадется под руку. Логика Ноблерата не страдал излишней извилистостью. Не можете договориться между собой? Застрелитесь. Или возлюбленные сыны Мардука прилетят и перестреляют всех сами.
   Пятьдесят процентов на то, что пострадавшей стороной окажутся Рутенберг сотоварищи. Но оставшиеся пятьдесят процентов приходились на Кромверка, и энмэра подобный расклад не устраивал.
   Прежде чем встретится с Кромверком, Чилдерман обошел почти все портовые кабаки, в которых собиралась городская чернь. Они кипели как креветочный суп в котлах уличных торговцев. Обсуждались непомерные налоги, низкие квоты на вылов рыбы и продажность чиновников. Чилдерман за последний год побывал во многих городах Индики и точно мог утверждать, что большинство муссируемых слухов - ложь. В заведениях рангом повыше к налогам и квотам добавлялись таможенные сборы и задирание цен городскими монополистами. По странному стечению обстоятельств, все они входили в число членов совета Урука. Вычислить работу штрейкбрехеров было несложно, но становилось совершенно очевидно, что подобного развития ситуации нынешний энмэр не предвидел.
   Между тем, если реакция зажиточных горожан реакция на мнимые грехи Кромверка носила достаточно спокойный характер, то рыбаков, рабочих, агрокультиваторов и прочих уже подготовили к взрыву. Чтобы выплеснуть нетрезвую толпу на улицы оставалось только дать сигнал. Тогда её можно будет усмирить только силой. И как только Кромверк выдвинет ей навстречу полицию, подогретая провокаторами толпа рванет. После этого энмэру останется только повесится на шелковом шнурке. Если у Рутенберга хватит ума все это время прятаться за кулисами, то он загонит Кромверка в патовое положение. Беспорядки в городе начнутся, неважно - попытается тот усмирить толпу или без этого. В таком случае Рутенберга должно было заботить только одно – чтобы Ноблерат не выяснил, куда тянутся ниточки, за которые дергают недовольных.
   В городе должна существовать только одна власть и меняться она должна без потрясений. Если Рутенберг выставит Кромверка крайним, эта власть, благословением Ноблерата, упадет к нему в руки сама. Но в сложившейся ситуации Чилдерману больше всего не нравилось одно – никаких гарантий того, что бунт не приобретет неуправляемый характер, не было.
   - Рутенберг не дурак, - заявил Кромверк, останавливаясь, чтобы сделать глоток вина. – Эта сволочь копает глубже. Я знаю, что он переманил на свою сторону часть членов городского совета. Он использует их деньги и влияние, ведь один он не сможет скинуть меня…
   Влиятельные люди, очень влиятельные люди и богатые и очень влиятельные люди – так, примерно, можно было охарактеризовать членов совета. Пятнадцать министров ковчега, с мнением которых Кромверк вынужден считаться. Плюс Рутенберг – человек, которого Кромверк проглядел как угрозу, когда тот начал подниматься во власть. Каждого члена совета на согласование Ноблерату выдвигал город, а затем они сами выбирали и согласовывали с Ноблератом энмэра. И последние двадцать лет энмэр Урука не менялся.
   - Как я понимаю, вы знаете, кто эти люди?
   Из темноты выступило бледное лицо Чилдермана.
   - О да, - лицо Кромверка осветила улыбка. – У вас будет список.
   

Рождение ребенка вне пределов квоты, отведенной Ноблератом Индики, считается преступлением. Каждый неучтенный фактор нарушает баланс города. Вообще-то изначально предполагалось, что ковчеги, как только мировой океан перебесится, будут спущены с небес на воду. Вот только бушевал он гораздо дольше, чем показали расчёты, и к тому моменту, когда океан успокоился, знание о том, как вернуть ковчег на воду сгинули. Конечно, город мог просто на неё упасть, но на Земле известны только два таких случая. Теперь обломки обоих городов обрастали кораллами на дне мирового океана. Ковчеги, хоть и казались чудом древней науки, давно уже классифицируемой как магия, не были приспособлены к такому типу спуска.
   Поэтому баланс биомассы должен соблюдаться. Но только в области её прибавления. Сидя на крытой красной черепицей крыше дома, Чилдерман собирался уменьшить вес Урука на двадцать один грамм. Все остальное, когда душа покинет тело, пойдет на удобрения для городских садов, исправно улучшавших воздух под куполом. Роскошь иметь кладбище и игнорировать бесплатный источник перегноя не мог себе позволить ни один город.
   Рупрехт Ландэм, первый человек из списка подозреваемых Кромверка, владел судоходной компанией, правда другой, не той которой принадлежал "Могол". Иначе работа могла бы показаться Чилдерману несколько более приятной.
   - Послушайте, Кромверк, - сказал он в кабинете энмэра, прочитав список. – А разве не проще прихлопнуть самого Рутенберга, а не тратить время на его единомышленников?
   Кромверк опустился в кресло у окна и вновь приложился к вину.
   - Вы не поверите, но я не знаю, где он находится. Он игнорирует заседания совета уже месяц. К тому же смерть только одного Рутенберга ничего не решит. Его прихлебатели просто найдут себе другого лидера. К сожалению, мне придется избавиться от них всех. Иначе в один прекрасный день они опять попытаются свернуть мне шею.
   Кромверк на мгновение задумался и добавил:
   - К тому же я всего лишь, энмэр, а не гегемон Индики, чтобы позволить себе открыто убирать членов совета, назначенных Ноблератом. Как вы понимаете, - Кромверк ухмыльнулся. – По факту их гибели будет проведено тщательное расследование.
   Чилдерман соскочил с крыши на балкон старинного здания, выстроенного из настоящего камня еще до того, как Урук поднялся воздух. Проектировщики довольно четко разделили город для его будущих обитателей на каменный центр, украшенный причудливой и изысканной готикой, и расходящиеся от него кругами зоны, ныне застроенные жилблоками из прессованных водорослей.
   Ландэм оказался или слишком беспечен или не подозревал о намерениях энмэра – дверь на балконе не запиралась.
   Чилдерман посмотрел вниз. У входа в резиденцию, перед кованными решетчатыми воротами, топтались два здоровых лба в форме моряков с ружьями наперевес. Отвратительно организованная охрана.
   В призрачном свете луны, пробивающемся через увитый лианами купол, комната, куда попал Чилдерман с балкона, выглядела выплывшей из глубин допотопного периода. Драпированные обои украшали картины Премацци и Шторка, вдоль стен расставлена деревянная мебель, но самое главное – посреди комнаты бил фонтан. Чилдерман зачерпнул ладонью воду, оказавшуюся пресной. Как он успел заметить, даже Кромверк не позволял себе подобных излишеств.
   Беглый осмотр коридора убедил Чилдермана, что внутри дома охрана отсутствует. Оставалось лишь только вычислить, в какой из десятка комнат спит Ландэм. Чилдерман убрал револьвер в кобуру и вытащил металлический стилет. Стоил он дорого, но с работой справлялся гораздо лучше хрупких костяных ножей. При удачном стечении обстоятельств, хозяин дома попрощается с жизнью очень тихо.
   Ландэма он обнаружил в четвертой по счету комнате. Владелец крупнейшей судоходной компании Урука почивал на массивной кровати с балдахином в обнимку с двумя юными куртизанками, едва ли распрощавшимися с девственностью до встречи с ним. Громовой храп Ландэма, похоже, упорно мешал соплячкам спокойно спать, так что одна их них отчаянно вертелась, то накрываясь подушкой, то толкая в бок толстяка. Того это мало беспокоило – в комнате витал стойкий запах вина из морского винограда.
   Чилдерман аккуратно прикрыл за собой дверь и подошел к кровати. Ландэм разметался по ней, раскрыв рыхлую бледную грудь. Оставалось надеяться, что стилет сможет проткнуть такую груду жира до самого сердца.
   Спящий оглушительно всхрапнул, и девчонка снова толкнула его. Должно быть довольно чувствительно, потому что Ландэм заворчал и попытался открыть глаза. Чилдерману не оставалось ничего, кроме как резко зажать рот жертвы рукой и всадить стилет под ребро. Ладлэм дернулся, глаза его выкатились из орбит, но сталь, добытая из солей железа антарктических вод, сделала свое дело. Тело Ландэма обмякло и в комнате воцарилась тишина. Толкавшая его девчонка удовлетворенно пробормотала что-то во сне и, повернувшись на другой бок, спокойно засопела.
   Вряд ли её пробуждение окажется приятным.
   Чилдерман убедился, что в коридоре всё ещё пусто и покинул затихшую спальню.
   Городской совет Урука только что уменьшился на одного члена. Исключая Кромверка и Рутенберга, их осталось четырнадцать.
   

- Какое счастье, что в наше время не существует свободной прессы, - Кромверк выглядел подавленным. – Иначе бы город уже трясло.
   - Вы еще помните, что это такое? – Чилдерман, похоже, удивился.
   - Я досконально изучил архивы Урука, - пожал плечами Кромверк. – Там содержится масса интересных вещей. Но главное – начинаешь понимать, насколько ковчеги зависят от стабильного функционирования того, что построили наши предки. Если завтра на Уруке откажут атмосферные щиты, первый же шторм отправит нас на дно океана…
   - Вы можете обратиться на Ницир. Орден инженеров вышлет вам бригаду мастер-техников для наладки.
   - Почему бы им не сделать так, чтобы они постоянно находились в Уруке? А если они не успеют сюда добраться?
   - Свой мастер-техник увеличит самостоятельность города и дестабилизирует устоявшуюся политическую систему. Разве это не очевидно?
   Кромверк вздохнул.
   - Ладно, речь не об этом. Похоже, я оказался не единственным умником в Уруке. Рутенберг убрал одного из членов совета. Слава Утнапишти, некому распустить слухи об этом.
   - Надо думать того, кого вы считали принадлежащим своему лагерю?
   - Это очевидно. Сукин сын, надо отдать ему должное, мыслит также, как и я. Вы понимаете, что это значит? Если я останусь без поддержки…
   - У вас осталось мало времени, - лицо Чилдермана ничего не отражало. – На ближайшем заседании порекомендуйте членам совета с большим вниманием отнестись к своей охране. У Ландэма и Керстхоффа она была ни к черту. Их спокойно могли прибить даже вы сами, не обращаясь для этого ко мне.
   - Разве это не создаст вам проблемы?
   - Вряд ли. Мои услуги стоят слишком дорого, чтобы ваши провинциальные шуты могли мне что-то противопоставить.
   При этих словах Кромверк почувствовал себя неуютно. Хоть в этом он успел опередить Рутенберга, пусть это и стоило ему очень больших денег.
   

Элайджа Страйкер внял сделанному на совете предупреждению. Как и предполагал Чилдерман, это не особенно усложнило его задачу, но заставило отказаться от её исполнения в жилой части города. Кроме того, при неудачном раскладе, ему предстояло избавить Урук от двух охранников Страйкера, полагавших, что они хорошо умеют обращаться с арбалетами. По возможности Чилдерман собирался избежать лишних трупов, так как Кромверк считал, что платит ему только за убийство одного из ближайших соратников Рутенберга.
   Чилдерман выследил Страйкера на придонном уровне города, занятого транспортными и рыболовными компаниями. Почему-то тот питал святую уверенность в том, что придонье – территория, на которой безраздельно властвуют только портовики. Поэтому, спускаясь туда, он расслаблялся и позволял себе заниматься делами без сопровождении двух шкафообразных молодчиков, с трудом способных связать два слова вслух, но обладавших отменными рефлексами.
   По задумке строителей ковчега, придонный уровень не предназначался ни для чего, кроме размещения опорных конструкций города. Но с течением времени потребность в рабочих площадях росла, и его захватили воздухолетчики и рыболовы. Развесив под потолком гирлянды чадящих газовых ламп, они осветили нутро Урука и перекроили его под свои нужды. Сейчас между титановых опор пятидесятиметровой высоты парили пришвартованными десятки грузовых судов. Некоторые из них стояли на разгрузке и цепочки носильщиков тащили по паутине веревочных мостов крепко связанные тюки. Разделенные сетками из канатов, придонье делили между собой и самые большие корабли ковчегов – носители, брюхо которых набивали как икра десятки рыболовных суденышек. Носители выходили в океан и выпускали парусные лодки на охоту за основной пищей ковчегов – рыбой и съедобными водорослями.
   В придонье стоял несмолкаемый шум, в который вплелись тысячи человеческих голосов, скрип портовых механизмов, грохот киянок ремонтников и сотни других звуков. И всюду, всюду царила густая, тяжелая вонь тухлой рыбы и гниющих водорослей.
   Чилдерман, в отличие от постоянных обитателей придонья не привыкший к местным ароматам, вынужден был натянуть на нижнюю часть лица шарф, ткань которого хоть немного смягчала запах.
   Планировка придонья и снующие туда-сюда воздушные корабли, не позволяли возводить здесь дома, так что даже конторы важных шишек вроде Страйкера представляли собой просто огороженные картонными стенами участки, внутри которых стояло немного мебели. С нескольких сторон их подпирали штабеля ящиков с сушёной рыбой. На одном из них устроился Чилдерман. Он ждал, пока Страйкер вдоволь наговорится со своими управляющими.
   - Мы ничего не можем поделать, - пожаловался сидящий ближе всех к Страйкеру тип. - В последние годы улов падает.
   - Ну и какого чёрта? Может быть мне просто уволить всех и набрать новые рыболовные команды?
   - Вряд ли это поможет, - собеседник Страйкера покачал головой. – Люди вкалывают как проклятые, ничуть не хуже чем раньше. Просто, похоже, древние установки биосферы оказались ошибочными.
   - Очень интересно. И в чём это выражается?
   - Воздухопроизводящих водорослей стало слишком много. Планктон перестал справляться с их излишками, и во многих местах они создали пленку, которая полностью поглощает солнечный свет. Кое-где уже кроме как под парусом ходить невозможно, винты застревают в водорослях. Рыба, жившая в верхних слоях воды, либо погибает, либо уходит в другие места…
   - Мы можем попробовать расчищать участки и разводить там рыбу самим, как пищевую спирулину? - подал голос еще один из управляющих.
   - А чем ты будешь дышать после этого? – вопрос прозвучал на несколько голосов.
   - Но если водорослей слишком много... – попытался оправдаться тот.
   - Тебе-то откуда знать? Количество водорослей рассчитали тысячу лет назад, когда у нас еще были компьютеры. Может быть у тебя дома тоже завалялась счетная машина?
   Среди управляющих прокатилась волна смеха.
   - Все, поржали и хватит, - Страйкер встал из-за стола. – Идите работайте.
   После ухода подчиненных, Страйкер застыл около стола, задумавшись о чем-то своем.
   Чилдерман беззвучно спрыгнул на пол у него за спиной и достал стилет.
   - Стой, ты кто такой?
   А он, похоже, недооценил охранников Страйкера. Или им просто повезло. Зато его полоса везения, похоже, закончилась и обойтись без шума не получится – оба охранника вошли в кабинет в самый неподходящий момент.
   - Поднимай руки и без фокусов.
   Охранник обошел Чилдермана, держась на расстоянии, и несколько секунд спустя тот почувствовал, что арбалет направлен ему в спину.
   Страйкер развернулся. На его лице отпечатался ужас от осознания происходящего. Он попятился и завизжал:
   - Убейте его, это шестерка Кромверка!!!
   Но еще раньше, чем тетива арбалета сказала "вжик" и вытолкнула болт, Чилдерман опрокинулся на спину, выхватывая револьверы. Ему было откровенно все равно, из какой позиции стрелять, даже вверх ногами. Обоим арбалетчикам Страйкера хватило по одной пуле, чтобы распластаться на нестерпимо воняющих рыбой досках из прессованных ламинарий.
   Страйкер зашелся бабьим визгом и бросился в дверь. За стенами конторы он рванул в лабиринт ящиков. Выругавшись, Чилдерман вскочил на ноги и бросился за ним.
   Ящики занимали почти всё свободное от кораблей пространство. Искать в этом лабиринте Страйкера наугад было бессмысленно. Чилдерман, разбежался и взлетел на ближайшую пирамиду ящиков. Сверху часть придонья, принадлежавшая Страйкеру, просматривалась как на ладони.
   За одним из поворотов мелькнула дорогая лиловая куртка.
   Рабочим, сбежавшимся на крики, показалось, что под потолком пронеслась тень, вроде легендарной летучей касатки. Вслед за этим раздался грохот выстрелов.
   Тело Страйкера с пулями в черепе и сердце нашли несколько минут спустя.
   Счет стал пять-три в пользу Кромверка.
   

- Чёрт возьми, Чилдерман, кажется процесс начал выходить из-под контроля!
   Кромверк снова не мог усидеть на месте. Он метался по кабинету, едва не сшибая многочисленные антикварные безделушки допотопной эпохи, любовно собранные за годы энмэрства.
   - А чего вы ожидали? – Чилдерман любовался игрой света на лезвии стилета в запыленных лучах солнца. – Пусть это скрытая, но война. К тому же я не вижу причин для паники. Кортасар, если я не ошибаюсь, не был вашим сторонником. У вас появилась возможность не платить мне за него.
   Густаво Кортасара нашли сегодня утром во дворе нашпигованного арбалетными болтами как морской еж иглами. Убийца оказался настолько нерасторопен, что переломал ноги, спускаясь с крыши дома жертвы, и через полчаса после убийства его нашли скулящим и извивающимся как червяк. Введенная семейным дознавателем в вены пара капель раствора яда морской змеи, развязала горе-убийце язык практически мгновенно. Змеиный яд даже в слабой концентрации жег тело изнутри нестерпимым огнем, и продолжаться это могло часами. Убийца Кортасара, как и любой обитатель ковчега, знал это с детства. Так что в обмен на быструю смерть от удавки он рассказал все. Например имя заказчика – Николаса Ковальски.
   - Меня не волнует эта паскуда Кортасар, - взорвался Кромверк. - Но его друзья в совете наверняка потребуют осуждения Ковальски. Если бы эту работу выполнили вы, я не лишился бы своего человека! Ковальски владеет половиной производства газовой ткани на Уруке и для меня его поддержка в совете никогда не была лишней!
   - А разве Кортасар занимался не тем же самым?
   - Вот то-то и оно, - Кромверк устало вздохнул. – Ковальски решил обтяпать под шумок свои дела и устранить конкурента. Проклятый идиот, он даже не знает подоплеки событий!
   - Вы перехитрили сами себя, Кромверк. – Чилдерман убрал стилет. – Надо было поставить своих сторонников в известность о ваших планах. Или вы им не доверяете настолько?
   - Нет.
   - Ну тогда у вас проблема – как спасти Ковальски, не привлекая внимания Ноблерата. У вас есть варианты?
   Кромверк посмотрел на Чилдермана мутным взглядом.
   - Издеваетесь? То, что происходит в городе, вот-вот станет известно на Ницире. Я прилагаю все усилия, чтобы не допустить этого, а вы предлагаете мне дать возможность Рутенбергу разобраться со мной одним махом?
   - И что вы собираетесь делать?
   - Казню Ковальски по законам Индики.
   

Ковальски не дожил до суда. Кортеж с ним расстреляли прямо на улице.
   К этому времени все оставшиеся в живых члены совета сообразили, куда дует ветер, и забились по углам. Единственным, кто попытался бежать из Урука, оказался банкир Грэм Триз, который решил, что верность энмэру не стоит собственной жизни. Но его воздушный корабль, едва покинув причальные ворота, превратился в огненный шар. Пылающие обломки рухнули в океан, распространяя вокруг себя удушливый запах селитры.
   Чудо выжил матрос, в момент взрыва ковырявшийся в носовых снастях корабля. Взрывная волна вышвырнула его в воду. Бедняга отделался обгоревшей шевелюрой и парой сломанных ребер, но совсем повредился рассудком. На допросах у дознавателей Кромверка он нес только какую-то несусветную чушь об огромной черной птице, взмывшей с борта корабля за несколько мгновений до взрыва.
   Пару дней спустя еще два члена совета, Луис Эпплтон и Грег Эфрикян, не разминулись на узкой улочке Урука. В перестрелке погиб Эфрикян, примкнувший к Кромверку. Но и Эпплтон дожил только до следующий ночи, после чего Чилдерман пристрелил его в портовом борделе.
   К вящему ужасу Кромверка, через неделю нахождения Чилдермана в городе не осталось ни одного живого члена совета кроме него самого и Рутенберга.
   Практически лишенный верховной власти город притих, больше не помышляя ни о каких волнениях.

Двери распахнулись, впуская Чилдермана с саквояжем в руках.
   - Вы куда-то собрались?
   Кромверк подрагивающей рукой налил себе вина, расплескав содержимое бутылки по столу. Его уже мутило, причем не столько от выпитого, сколько от событий последних дней. Нанимая Чилдермана, он был уверен, что обтяпает все по тихому, но Рутенберг оказался слишком ушлым типом. Если отбросить жертв хаотических разборок членов совета между собой, четверо сторонников Кромверка оказались на фабрике удобрений благодаря нанятым Рутенбергом убийцам. Которые, следовало признать, орудовали не хуже Чилдермана.
   И следы такой резни будет сложновато скрыть от инспекции Ноблерата. К тому же мерзавец Рутенберг так и не объявился.
   Чилдерман подошел к Кромверку и отодвинул от него бутылку.
   - Сегодня я покидаю вас.
   - Уже? – Кромверк с трудом поднял на него взгляд
   - Моя работа практически выполнена.
   - Валите на все четыре стороны, Все равно мне конец.
   Чилдерман усмехнулся.
   - Прекратите истерировать, Кромверк, и оцените ситуацию спокойно. В городе остались только две реальные силы – вы и Рутенберг. Как только останется кто-то один, Ноблерату и шеду будет абсолютно все равно, каким образом это достигнуто. Ноблерат назначит новый совет, но пройдут годы, прежде чем эти люди наберут достаточный вес, чтобы противопоставить себя вам.
   Чилдерман уселся в кресло напротив Кромверка и опустил саквояж на пол.
   - К тому же я выследил Рутенберга.
   Кромверк подался вперед.
   - Вы убили его?
   - Нет.
   Чилдерман опустил руку в раскрытый саквояж.
   - Дальше эту проблему вы будете решать между собой.
   Укол иглой, выброшенной появившимся из саквояжа пневматическим инъектором, Кромверк даже не успел почувствовать. Судорожно вздохнув, он повалился на густой ворс ковра.
   

Восходящее солнце залило рыжим золотом купол Урука. Лениво поднимаясь над бесконечной гладью океана, оно осветило три крошечные фигурки на его плоской вершине.
   Здесь, на огороженной площадке почти в трех сотнях метров над уровнем океана, безраздельно властвовал пронизывающий утренний ветер. Он свистел в натянутых струнах сеточного ограждения, звенел натянутыми тросами, удерживающими метеорологические приборы и азартно крутил чашки анемометров. Люди не поднимались сюда несколько десятков лет, и в городе почти никто не помнил дороги, ведущей на крышу мира.
   Одна из фигур, завернутая в черный плащ, наклонилась над двумя другими, распластавшимися на ледяном металле обзорной площадки. В ее руке мелькнул стеклянный блеск и лежащие заворочались, издавая негромкие стоны.
   - Что вы вытворяете, Чилдерман?! – первым пришел в себя Кромверк. – Вы спятили?
   - У меня тот же вопрос, сволочь, - Рутенберг поднялся на колени, держась за голову. – Ты, кажется, слишком долго испытывал мое терпение за мои же деньги…
   Рутенберг и Кромверк уставились друг на друга. В голове каждого из них промелькнула вспышка озарения.
   - Ты кто такой, мать твою? – Кромверк, опираясь на вибрирующую сетку, заставил себя подняться.
   Лицо Чилдермана скрывали огромные круглые летные окуляры, кожаные ленты от которых обхватывали его голову. Рот и нос закрывала маска для работ на больших высотах. Но Кромверк готов был поклясться, что под маской Чилдерман улыбался.
   - На вашем месте я бы задался другим вопросом, - Чилдерман показал рукой на север.
   Сфокусировав взгляд в указанном Чилдерманом направлении, Кромверк обнаружил строй воздушных кораблей, приближающихся к Уруку.
   - Это, господа, флот Корпуса шеду, визита которого вы, Кромверк, так боялись. Впрочем, ваши опасения напрасны – сыны Мардука лишь констатируют факт утверждения власти в Уруке в лице того из вас, кто встретит их у причальных ворот. Путь к ним лежит через этот люк, - он постучал ногой по торчащему из пола штурвалу. И встречать их должен только один из вас.
   - На кой черт вы водили нас за нос все это время? – выкрикнул Рутенберг, но часть фразы потонула в вое ветра. – Вы из Ноблерата?
   - Я всего лишь скромный слуга тех, кто следит за равновесием этого мира. Шеду, господа, не всегда приходят с огнем и мечом. Это крайность, которой Ноблерат старается избежать. В большинстве случаев достаточно лишь заставить таких как вы все сделать за шеду. Они даже дали вам инструмент для этого – меня.
   Чилдерман прижал правую руку к груди и поклонился.
   - Поздравляю, господа, вы прекрасно поработали над тем, чтобы в городе остался только один законный столп власти
   - Что вы хотите от нас? – выкрикнул Кромверк вопрос, на который уже знал ответ.
   - Только одного, - Чилдерман отступил к ограждению – Вы, Рутенберг, навсегда должны запомнить, что значит пытаться нарушить установленный порядок и чем за это можно заплатить. А вы, Кромверк, уже убедились, что расслабляться на вашей должности опасно для жизни. Впрочем, какое из этих двух напоминаний вам пригодится, будет зависеть от того, кто из вас уйдет отсюда живым.
   - А если мы договоримся? – Кромверк пытался переорать усиливающийся ветер.
   - Договоритесь? – Чилдерман рассмеялся. – Не смешите меня, господа. В игре может быть только один победитель.
   Он вскочил на парапет и раскинул руки. Плащ, до этого развевавшийся по ветру вдруг стал жестким как плавник и обрел очертания крыла. Налетевший ветер подхватил Чилдермана и смахнул его с купола. Мгновение спустя огромная черная птица уже парила в воздушном потоке, планируя в сторону приближающегося флота шеду.
   Проводив ее взглядами, Кромверк и Рутенберг уставились друг на друга.
   Кромверк первым нащупал рукоять ножа на поясе. Стоило ему ухватиться за нее, как лицо его исказила злобная гримаса. Такая же появилась на лице Рутенберга, который понял, что у него тоже есть нож.
   Взревев, они бросились друг на друга.